Кругом творился беспредел;
Нью-Йорк горел и Сан-Франциско,
Дистрикт Колумбия горел;
На почерневший пляж Майами
Вареной рыбы нанесло,
Прошли последние цунами,
И в Кордильерах оттрясло…
К лужайке перед Белым домом
Российский подошел солдат.
Присел на мраморну колонну,
Поставил рядом автомат;
Подвинул каску на затылок,
Достал трофейный сухпаек,
И заграничную текилу
Налил в помятый котелок.
Потом прошел вперед и прямо,
Потыкал сапогом паркет.
«Ну, где барак-то твой, Обама?
И где Овальный кабинет?
Собачка фирменной породы?
Викторианская постель?
Слуга, носящий бутерброды?
И где жена твоя Мишель?»
Пнул обгоревший чемоданчик
И залудил еще стакан;
Вздохнул: «Ты, парень, неудачник!
Решил попраздновать, болван?
Для удовольствия подруги
Хотел устроить фейерверк,
Да кнопки спутал с похмелюги,
А что теперь? И смех, и грех…
Всплыло четыре Атлантиды,
Волна пол-Африки снесла,
Китай столкнулся с Антарктидой,
Европа под воду ушла;
Из Крыма в ясную погоду
Индийский виден океан,
Слоны в Челябинск дали ходу,
И спасу нет от обезьян;
Над Сахалином светит солнце,
А на Курильских островах
Спаслись 143 японца
И 30 тысяч черепах…
И Санта-Барбару прибило
К камчатским скальным берегам;
А Амазонка – вот нехило!
Впадает в Тихий океан.
Ведь говорили мама с папой –
Нельзя без спросу кнопки жать!
Ну, что же ты, как кура лапой,
Хоть научился бы читать…»
P.S.
Допил солдат, поправил каску,
Привычно в ствол загнал патрон.
«Ещё освобождать Аляску…»
И раздавил ногой айфон.
Владимир Самсоненко